Фрунзик (Мгер) Мкртчян (часть 2)
Мой герой — человек из народа, заряженный оптимизмом. У него врожденная внутренняя культура, естественность и искренность во всем.
«Я не думал, красив я или нет. Я хотел быть актером. Во что бы то ни стало. Безумно. При поступлении в театральный институт моя внешность тоже была отмечена… «Этот парень когда-нибудь смотрел на себя в зеркало?» — соболезнующе произнесла очень доброжелательная и милая актриса. Вероятно, на «челе моем высоком» отразилось нечто трагическое, и меня приняли. Так к свершению мечты привела, условно говоря, трагикомедия — один из самых любимых мною жанров. Ибо я убежден, что смешное и грустное очень тесно переплетены в жизни.
Не могу сказать, что с появлением на сцене все армянские кинорежиссеры тотчас засыпали меня предложениями сниматься. Потом, правда, кое-кто рискнул. И одним из первых — Генрих Малян. Роль кузнеца Гаспара в его «Треугольнике» остается для меня одной из самых дорогих.
С 65-го года я стал сниматься и в Москве: в историко-революционной ленте Аждара Ибрагимова «26 бакинских комиссаров», у Леонида Гайдая в «Кавказской пленнице», в «Айболите-66» Ролана Быкова.
Все свои роли люблю. И те, что сыграл у Генриха Маляна — Гаспар («Треугольник»), пастух Шкан («Мы и наши горы»), Отец («Айрик»), крестьянин Апро («Наапет»). И Багдасара из фильма «Багдасар разводится с женой» Г. Мелик-Авакяна. И Авака из короткометражки «Памятник» — дипломной режиссерской работы моего младшего брата Альберта. И Арминака Гаспаряна из фильма Дмитрия Кесаяна «Солдат и слон». И шофера Рубика Хачикяна из «Мимино» Георгия Данелия. Все они люди житейски твердые, взрослые, но при этом чуточку наивные. Взрослые дети, задающие жизни бесконечные вопросы и получающие от нее самые невероятные ответы. Встречаясь с ними, стараясь их понять, сам становишься глубже, добрее.
Мой герой — человек из народа, заряженный оптимизмом. У него врожденная внутренняя культура, естественность и искренность во всем.
В молодости я рвался играть героев очень действенных, невероятно активных, но сейчас меня больше привлекает духовная жизнь, внутреннее состояние, размышление. Соответственно с этим подыскиваются и выразительные средства — мимика лаконичнее, пластика избирательнее, хочется меньше говорить… В общем, появилась определенная тяга к лирико-философской стихии, к глубине подтекста, к многоточию…
С режиссерами мне повезло. Маляна я люблю, как «крестного» киноотца, и за удивительное доверие и уважение к актеру. Бесконечно благодарен судьбе, которая свела меня однажды в мосфильмовском коридоре с Георгием Данелия, когда я мчался из одного павильона в другой. Я с ходу отказался сниматься в эпизоде его фильма «33». Данелия все-таки увлек меня на мимолетное появление в роли чудаковатого итальянского ученого. И чем дальше («Не горюй!», «Мимино»), тем больше не перестает поражать своим режиссерским и чисто человеческим чутьем, поразительной любовью и бережностью к актеру, готовностью выслушать его встречное предложение. И еще одно. В фильмах Данелия всегда есть смесь веселого и грустного, всегда есть что-то глубокое для души.
Что же я сам? Я пока не знаю, где найду наконец свою единственную песню, которая вот уже который год стучит в сердце. Я уже не очень молод, хотя и далеко не стар. Мне сорок семь лет. По законам гор — совсем мальчишка. И я уверен, что моя лучшая роль впереди».